Не заметят ли люди сходства между началом жизни и началом любви? Дитя лелеют тихой песенкой, нежным взглядом, рассказывают над колыбелью его чудные истории, над спящим летают золотые сны, и надежда озаряет волшебным блеском его отдаленную будущность. Вот он вам капризный, своенравный, плачет вдруг — из-за чего? Из-за карточного домика, цветов, бумажного государства; он плачет, а его тихая радость быстро гонит печаль и уже светится сквозь горькие слезы его. И тужить-то ему некогда, и плакать нет времени. Его тянет будущность, и жадно спешит он в жизнь, в отдаленную, в шумную, в бурную жизнь.
Любовь во многом сходна с детством; любовь то же детство, тот же счастливый возраст нашего сердца. Он начался для сердец Шарля и Евгении; страсть пришла со своими любовными причудами, со своею очаровательной, детской радостью. Тем обольстительнее была для них любовь, чем чернее зияла за ними бездна прошедших несчастий. Любовь улыбнулась им отрадой, уврачевала сердца их и была чудесна, таинственна в недрах тихой, смиренной их жизни, в их старом, уединенном жилище.
Как часто приходится от любви страдать. Это и тягостное, раздирающее душу страдание, отчаяние, и томительное, приятное страдание, ожидание. Любовь и страдание — в этом разделе.
Ужасный в сердце ад,
Любовь меня терзает;
Твой взгляд
Для сердца лютой яд,
Веселье исчезает,
Надежда погасает,
Твой взгляд,
Ах, лютой яд.
Не пришёл ты... И ночь почернела в тоске.
Вот и сердце моё, как пустой переулок.
Лишь клюёт тишину чей-то шаг вдалеке,
Чей-то шаг запоздалый, тревожен и гулок.
Жизнь моя сделалась мне несносна. Я впал в мрачную задумчивость, которую питали одиночество и бездействие. Любовь моя разгоралась в уединении и час от часу становилась мне тягостнее. Я потерял охоту к чтению и словесности. Дух мой упал. Я боялся или сойти с ума или удариться в распутство.
И я теперь — как бы убит!
Любви телесной аппетит
Везде, всегда — как тень со мной.
С неисцелимою тоской
И без надежд, и без отрад —
Брожу куда глаза глядят...
Любовь! любовь! ты мне дала
И жар на смелые дела,
И жажду славы и честей,
И ты уж в юности моей
Меня лишила благ мирских:
Ты в членах протекла моих,
Как ветр губительной зимы,
Как ангел брани иль чумы!..
Он любил не как мальчик, не к лицу ему было вздыхать и томиться, да и сама Лиза не такого рода чувство возбуждала; но любовь на всякий возраст имеет свои страданья...
Иногда образ сына вырастал перед нею до размеров героя сказки, он соединял в себе все честные, смелые слова, которые она слышала, всех людей, которые ей нравились, всё героическое и светлое, что она знала. Тогда, умилённая, гордая, в тихом восторге, она любовалась им и, полная надежд, думала: «Всё будет хорошо, всё!» Её любовь - любовь матери - разгоралась, сжимая сердце почти до боли, потом материнское мешало росту человеческого, сжигало его, и на месте великого чувства, в сером пепле тревоги, робко билась унылая мысль: «Погибнет... пропадёт!..»
Ко дверям возлюбленной подведите меня скорей!
Обнажите раны мои, покажите ей!
Вместо свеч мои пальцы отрубленные зажгите ей!
Схороните любовью сгубленного у её дверей!
Поиск по сайту: